A thousand silhouettes dancing on my chest,
No matter where I sleep, you are haunting me,
But I'm already there,
I'm already there.

Все мы мечтаем о чем-то. Кем-то стать, когда вырастим, что-то сделать, что запомнится другим, даже о такой приземленной вещи как семья. Я тоже мечтала о чем-то, правда, сейчас уже не помню, о чем, но точно могу сказать - никто не мечтает умереть спокойно, пока не окажется на волосок от смерти. В каждом из нас спит герой, нужно только разбудить его, дать опору, основу, обстоятельства, в которых он будет нужен и проявит себя.
- Забавно. Это значит, ты всегда знал, как я умру. Все это время, что мы были вместе. Ты знал, что я прилечу сюда. Знал. В последний раз, когда я видела тебя, - я имею в виду будущего тебя, - ты появился у меня на пороге с новой стрижкой, в новом костюме. Ты отвез меня в Дариллиум, посмотреть на Поющие Башни, какой был вечер! Башни пели, а ты плакал. Ты не сказал мне почему, но, думаю, ты знал, что время пришло... Время придти в Библиотеку. Ты даже подарил мне свою отвертку! Это точно была подсказка! Ты ничего не сможешь сделать. - Маловероятно, что эти слова подействуют на Доктора и отвлекут его от счетчика на экране, ведь он не любит спойлеров. Но не любит спойлеров именно из-за этого случая. Он услышал достаточно о себе, чтобы понять, что впереди все совсем не так радужно, как ему бы хотелось. Но могу же я позволить себе нечто вроде последнего слова? Никогда не думала, что умирать буду вот так - вдали от дома, на глазах собственного мужа, что даже еще меня не знает, а люди, спасенные с помощью этой смерти, даже не узнают, какой ценой выбрались из этой западни. Наверное, это самая лучшая смерть, о которой можно было мечтать. Все равно что умереть при родах, только привнесенных в этот мир жизней будет целых четыре тысячи. Ни одной женщине столько раз не родить! - Если ты здесь умрешь, то я никогда тебя не встречу. - Да, наверное, это было бы самое страшное, смалодушничать сейчас, дать себя спасти и уничтожить тем самым все те воспоминания, что пока еще живы в моей голове и заключены в дневнике. Остается теперь только лишь мечтать, что потом эти записи попадут в руки какого-нибудь археолога будущего, для которого время, в котором я решила остаться, будет таким далеким прошлым, как для нас времена динозавров. Как мне в руки попадают книги Амелии Уильямс. Всегда хотелось знать, Доктор читал ли их кроме того случая, когда потерял Пондов в Нью-Йорке. Но спрашивать об этом было бы слишком больно, поэтому я так и не решилась. Мне остается только представлять себе, что знает и думает себе это существо. Как больно может быть ему, в отличие от меня.
- Время можно переписать! - Возражает таймлорд, но он еще не знает, что со мной ему спорить бесполезно. Позже он и правда найдет способ, как его переписать, но значит ли это, что я буду спасена? Хочется верить, безумно хочется... но готовиться всегда нужно к худшему.
- Не в этот раз. Все хорошо. Для тебя это не конец. Ты увидишь меня снова. У тебя все это впереди. Ты и я, время и пространство. Мы еще побегаем.
Девять... восемь... семь... Доктор пытается что-то выяснить, но больше я не могу ему сказать ничего. Мое время вышло и эти последние секунды совсем не хочется осквернять какими-то словами, которые произнесутся и забудутся, по крайней мере мной. Руки дрожат, но я заканчиваю крепеж проводов на этом странном приборе, что нужен для того, чтобы пропустить ток сквозь мое тело и перезапустить систему, поглотившую в себе четыре тысячи человек. Три... два... один... Вспышка яркого света ослепляет даже сквозь веки закрытых глаз, жужжание электричества заглушает даже стук собственного сердца, а покалывание по всему телу стремительно нарастает, пока в один какой-то момент сознание не канет в небытие.
Но спустя секунду все это прекращается. А может, не секунду. Я не знаю, сколько прошло времени. Все вокруг стихло и успокоилось. Тишина - единственное, что я чувствую. Хотя, нет, постойте, мерный шум двигателя. Двигателя ТАРДИС. С сомнением приоткрываю глаза и действительно обнаруживаю себя в ней, но не в той самой, что привыкла видеть. Теплый, веселый, но, кажется, как будто еще более нелепый дизайн, чем раньше, отдающий какой-то стариной, такой стариной, что на стенах мерещатся наскальные рисунки аборигенов. Что ж, вполне в духе Одиннадцатого, если его сумасшествие и детская непосредственность только прогрессируют с течением времени. А он стоит ко мне спиной, опустив голову и, кажется, даже не чувствуя, что я пришла в себя. Но это даже не он. Так и хочется снова сказать свое любимое "Ты ведь не можешь позабыть это место, сентиментальный ты дурак!" Странное ощущение. После того, как полностью смирился со своей гибелью, вдруг выжить и еще оказаться в том месте, что считаешь раем для себя. Но радости от этого нет ни на каплю. Опустошение, ибо все эмоции ушли куда-то глубоко внутрь души, уже заперевшей все двери на замок и готовой покинуть это тело. А ее так никто и не попросил на выход, хотя она сидит и ждет того разряда, что выключит жизнь в этом существе. Но уже не выключит, ибо кто-то очень неосторожный вмешался в ход событий.
- Вы посмотрите, даже не опоздал, ни на секунду, - пробормотала я, все еще не веря, что жива, но уткнувшись взглядом в шинель человека, стоящего у консоли. "Может, ты уже скажешь что-нибудь наконец?!"